Оригинал: https://www.fanfiction.net/s/9656015...r-than-Penglai
Прошли годы с тех пор, когда Караи последний раз посещала дом, и еще больше - со времени посещения этого сада. Теперь же девушка стояла перед овальным входом, через который видела, что их земля не пришла в запустение со времени ее прошлого прохождения этой похожей на лабиринт тропинки. Порог, который она перешагнет, станет означать начало первого ее одинокого посещения своего мира.
Это было их особое место, где красный дракон плавал поверх утреннего тумана, не имевшего ни начала, ни конца. А во второй половине дня рыба из золота ныряла над их нефритовым дворцом, всматриваясь в нее, в то время как Караи пристально смотрела на отца. Это было место, где он рассеивал тени, являя силу воли, в которой она никогда не сомневалась. Когда они проходили в этот мир, девушка была в безопасности - на его взгляд, который отец, подобно прочим, уже не бросит ей вслед.
Их единственными посетителями были призраки сумерек, танцевавшие на штукатурке стен, пока их не окутывала тьма. Когда наступала ночь, приходило время любования луной и чая. Времена года сменяли друг друга, новая жизнь возникала на месте ушедшей, и не было ничего прекраснее и значительнее. Подобно солдату, ожидающему за пределами прихода времени сопровождать их, и людям, чья жизнь, как знала Караи, была рассечена его мечом, все здесь имело цель.
К тому времени, когда Караи выросла, каждая клеточка, направляющая ее путь, была связана со словом или фразой, которым отец позволял выскользнуть. И жемчужины его мудрости она ревниво прятала, как нечто, полученное не так легко.
Ее величайшим сокровищем было время, проведенное с отцом в библиотеке. Уход в отставку был большей честью, нежели сидение в видимой насквозь пагоде, плавающей по поверхности пруда. Даже более ценным, чем медитации с ним напротив жилища бога, украденном из русла реки и явленном в смертоносной скале. Самым духовным было время, проведенное с отцом в библиотеке, скрытой среди сливовых деревьев. Там девочка могла видеть воду, пагоду, даже застывшего бога, и никто не мог отвлечь внимания отца.
Эта комната использовалась не для обучения, здесь она могла слышать, как отец читает, может быть, даже писать что-то вместе с ним. Здесь не давалось похвалы и не произносилось слов насмешки. Это было место сладкой апатии, место, где не существовало правильного или неправильного.
Время от времени, когда Караи везло, они с отцом могли свободно говорить о посещенном ими мире. Лишь здесь он напомнил девушке, что та была чем-то большим, чем еще одна рука, приближающая момент его и без того ослепительной славы. Она была его дочерью. Дочерью того, кто играл ей песню, написанную человеком, жаждавшим любви бога, делил с ней новогодние кушанья и пил с ней чай при полной луне.
Это было особое место, принадлежавшее им двоим. И теперь оно принадлежало лишь ей.